Почему кузнецы и гончары считались неприкасаемыми - vyshen.ru - онлайн журнал

Почему кузнецы и гончары считались неприкасаемыми

Объяснением подобного историко-культурологического феномена является толкование языческих верований, сводящихся к тому, что человек когда-то возымел желание «самому царствовать и всем владеть», игнорируя при этом сакральные богатства недр Матери-Земли — Сущности, прежде распоряжавшейся залежами руды и глины «по своему усмотрению».

Согласно убеждениям язычников, древние ремесленники-»бузотеры» в данном случае посягнули на «истоки», что и задолго после них продолжало считаться святотатством. Однако «властители огня» хотя и держались особняком от общества, но никогда не противопоставлялись ему — продукция кузнецов и гончаров на Руси во все времена была крайне востребована.

От язычника до Будулая

Амбивалентность статуса земных «хозяев огня» — гончаров и кузнецов впервые в ХХ веке научно попытался доказать румынско-французско- американский философ и религиовед Мирча Элиаде. У него даже земные руды были «заряжены мрачной сакральностью». Проявления прогресса общества на ранних этапах его развития, выражавшегося в добыче и последующей обработке металлической руды, Элиаде сравнивал с процессом искусственного прерывания беременности или кесаревым сечением у женщины (Матери-Земли, которая сама распорядилась бы имеющимся у нее богатством).

Элиаде считал, что плавильные печи у язычников символизировали искусственную утробу, где руда зреет и потом из нее рождается нечто изначально порочное, табуированное. Обращаться с «этим» должен только отщепенец, изгой — таким «акушером», по мнению историка, выступал кузнец, которого, как и шамана, знахаря и колдуна, в свое время причисляли к «хозяевам огня». Это были отчужденцы — их могли уважать, но в тоже время и бояться, сторониться, презирать. Впрочем, презрение зижделось прежде всего на чувстве зависти — мелкие, злобные людишки понимали, что в силу своей никчемности никогда не достигнут того же уровня мастерства, которым владели древние профи — кузнецы и гончары. Тому подтверждение — археологические раскопки — глиняные предметы посуды многовековой давности и металлические клинки времен Куликовской битвы подчас выглядят так, что хоть сейчас их в дело.

Примечательно, что отчужденность, «неприкасаемость» кузнецов-гончаров в отечественной истории, по всей видимости, на самом деле имела место быть. Хотя и не в классическом понимании этого термина — к париям кузнецы и гончары на Руси никогда не относились. Амбивалентность образа создателя-грешника, «хозяина огня», даже воплотили в произведениях искусства.

Вспомним замечательный советский фильм «Цыган», где донского кузнеца Будулая Романова сыграл Михай Волонтир. Кузница Будулая на отшибе, да и сам цыган чужой, не свой для односельчан. Даже его трудная любовь Клавдия (а потом и родной сын) смотрят на тяжелую работу кузнеца тайком, незаметно для Будулая — как на некое таинство, к которому непосвященным нельзя открыто приобщаться.

Может, и недолюбливали, но остро нуждались

Мирча Элиаде в своем исследовании приводит доказательства, что в древности, кузнецы и гончары были творчески интегрированными с другими личностями, обладавшими шаманскими способностями, а также вокально-инструментально-поэтическими дарами. Возможно, так и было, но это предположение не противоречит историческим реалиям, которые свидетельствуют о престижности профессий кузнеца и гончара.

Кузнецы на Руси были, пожалуй, самыми популярными ремесленниками. Нет ни одной общеизвестной русской народной сказки, где бы кузнец выступал отрицательным персонажем (впрочем, как и гончар). Практически все металлические предметы, требующие тепловой обработки и применяемые в быту, в хозяйстве и в военных действиях, испокон веку ковались профессиональными кузнецами. Даже лошади, основное средство передвижения на протяжении многих веков, и те подковывались ими.

Хороший кузнец (как и гончар) всегда имел неплохой заработок и мог содержать семью. Если и чурались самого «хозяина огня», то никогда не проходили мимо его качественно сделанного товара, и каждый раз воздавали за него сторицей.

Текст: Николай Сыромятников